Сила природы?(Часть 1)

- Половинку мухомора… трям-пампам… четвертинку корешка полыни… бац-тыцтыц… земельки из-под Мудрого дуба… есть такая! И, конечно, жеееееелудь! 
Я перелез через огромные корни и собрал в кулак теплую и рыхлую землю, уловил краем глаза движение и быстро пригнулся. Огромная ветка пролетела в нескольких сантиметрах над моей головой. Я хмыкнул и пригнулся ниже, почти ложась на теплую землю. Ветка пролетела еще пару раз, но так и не смогла меня задеть, тогда древний исполин зашевелился снизу. Я отскочил, перевернулся и заорал:
- Ты все равно мне отдашь желудь! – дерево заскрипело и замахало нижними ветками, перебирало корнями. Я вздохнул: - Не для себя ведь прошу, для Лешего. У него же позавчера именины были, ты, между прочим, был приглашен, но в силу своего недвижения - отказался, а он с похмелья лес мутит! Я еле выбрался! Дай желудь! – мудрый Дуб вздохнул и успокоился, опустил ветки и они стали выглядеть, как переваренные макароны. – Да ладно тебе, я ж один возьму только… 
Я приблизился к дереву и уже поднял ногу на корень, чтобы залезть повыше, там у него они крупнее, как он возьми, да скрути меня ветками. – Падла! – заорал я. – Жадная, огромная падла! 
- Митька, ты чего разорался с утра пораньше? – раздался бодрый голосок снизу. Меня перевернули и повесили верх ногами, смотреть так было неудобно, но мне и не нужно было смотреть, я и так знал, кому принадлежит этот писклявый голос. 
В метрах трех, от меня висящего, опираясь на тонкую березку, стояло такое же тонкое, только не в черно-белую крапинку, а в буро-сине-зеленую, чудовище. В мифах и легендах Руси описанное и названное, как Кикимора болотная обыкновенная. Здесь же носившее очень благородное, на мой взгляд, имя – Ерема. Но, по сути своей оставшееся такой же противной и гадкой субстанцией, как в сказках. 
Когда первый раз познакомился, долго не мог понять, чего оно вообще занимает в сказаниях положенное место, я бы забыл вписать специально, чтоб меньше выпендривалось. Но, к большому сожалению, это существо бессмертное и в своем роде одно из самых-самых, и убить его нельзя, только очистив местность от его слизи, а это надо лес выжигать тогда. 
Выглядело, а ладно, все же он мужского пола, выглядел он как ветка или травинка в полтора метра ростом, но умудрялся носить джинсовые шорты и облезлую майку-матроску. Имел два глаз и нос, и, что удивительно, рот… я бы зашил, если честно, потому что Ерема открывал его каждый раз абсолютно не по делу. 
- Доброе утро, Ерема. – Вежливо поприветствовал я кикимора. 
- О! Никак, Леший тебя уже заморочил, вежливость проснулась раньше, чем глаза открыл! – заржал он. 
Ну, я просыпаюсь, в отличие от него, рано и у меня полно обязанностей, а у него их вообще нет! И заставить что-либо делать это существо - невозможно. Его благо с благом леса никак не вяжется, хотя это не так! Они взаимодействовать должны или же это все моя вина, как непутевого Хранителя? 
Я отбросил эту мысль, извернулся, достал из нагрудного кармана моей ветровки перышко, и пощекотал ветку, которая меня держала. 
Я пока научился, методом тыка, как нужно управляться с деревьями, тысячу раз повисел вот так. 
Мудрый Дуб задрожал и разжал свои объятия, я грохнулся на мягкий мох, вовремя появившийся в месте падения. Лес должен защищать своего Хранителя, иначе он тут же и скопытиться от всего, что еще не в состоянии контролировать. 
Я сел и вздохнул. 
- Ну, что тебе жалко один желудь? – кикимор давился смехом. 
- Митька, ты на коленях не пробовал? – я поднял на него злой взгляд, Ерема поднял тонкие зелено-синие руки в защитном жесте. – О, Хранитель, прости невежество. Но, елки-зеленые, ты тут его упрашивать будешь сутки, если не больше, а Леший страдает от похмелья! – он уселся по-турецки и подпер голову тонкой рукой. 
Я сидел точно в такой же позе. Уговорить Мудрый дуб было сложно, и тут Ерема прав, но был один шанс…
- Мудрый дуб, вот скажи мне, если Леший придет и попросит у тебя прощения, что не устроил свои именины около твоего могучего ствола? Ты его простишь? – ветки дуба затрепыхались в возмущении, но через минуту, видимо, обдумав мой вопрос, он махнул самой толстой в знак согласия, я улыбнулся. – Для того, чтобы Леший сам попросил прощения, тебе нужно выдать мне желудь для отвара. – Мягко проговорил я, Ерема округлил и так большие глаза. 
Мудрый дуб долго думал и перебирал грозно ветками, но я, как Хранитель, четко чувствовал его смятение, обиду и жалость к самому себе. 
Ну, как же? Не дождались, не пригласили нормально, выпить не дали! Со всех сторон такого красивого и могучего – обидели.… Я еле сдерживал смех. 
Ну, умели они вот так обижаться - раз и навсегда, и даже с любимыми партнерами или соседями по участку леса иногда так ругались, что я, бедный, не знал, куда деться от головной боли. 
А эта их позавчерашняя пьянка меня чуть в могилу не свела. Но я же не обижаюсь… 
После десяти минут раздумий, дуб протянул могучую ветку, на которой висел жирный желудь. Я аккуратно сцапал его и вовремя отпрыгнул, в то место, где я только что восседал, ударила другая ветка. 
- Это он, чтоб ты незабывался. – Воскликнул Ерема с ветки ближайшего молодого дубика. 
Я проигнорировал, у меня и без болтунов есть дела, столько дел, что кикимору и не снилось. 
Я достал нож и разрезал жирный желудь на четыре части, две из них положил в томившийся на маленьком костерке котелок, а две припрятал, мало ли какие еще бедствия, а у этого жида не допросишься никогда и ничего. 
Помню, как однажды попытался выпросить у него веток, ну, что ему жалко, что ли, тем более не у него лично просил, а у подопечных. Хотел в баньке попарится, как человек, а не как один из них… так я с голой задницей из баньки и удирал, пока во владения Лешего не попал, и там еще три дня, как идиот, прикрываясь болотной травой, ходил. Им, бля, весело, а бедный Хранитель чуть не подох. 
Потом еще до зимы баню восстанавливал от зарослей дубовых. И догадался же мой предшественник построить дом в дубовой роще, рядом с Великим и Мудрым, и ужасно жадным, дубом. 
Вот и мучаюсь. 
Но во всем моем положении есть и плюсы, попробовал бы кто обидеть, дуб разбирательствами себя не заморачивал, я ему, конечно, не нравлюсь, но деревяшка понимал, что без меня они тут все померли бы. 
Я медленно помешал отвар и перелил в специальный глиняный горшок. Жижа была болотистого цвета, и подумалось мне, что я бы ее не выпил. Никогда. 
Аккуратно устроил горшочек в рюкзаке, я поклонился дубу, тот не среагировал даже, развернулся, пошел в сторону болот. 
Ерема прыгал рядом и весело махал тонкими руками. 
Через пять минут ходьбы это существо не выдержало молчания:
- Митька, а что я знаю? 
- И что? – разговор поддерживать не очень хотелось, тем более мы шли по кромке лесного массива и обывателю, пусть нечасто забредающим в наши края грибникам, было бы странно увидеть парня, разговаривающего с пустотой. 
Поверьте, я их видел, но только я. Потому что мне, по какой-то такой великой милости, был дан шанс охранять вот это глупое, ехидное, задиристое существо. И не только его. 
В моем рюкзаке лежала довольно толстая, потрепанная временем книга, там были все классификации. От обычных деревьев, духов полян, малых темных карликов и до леших, аспидов и даже однажды я наткнулся на раненую алконосту, пришлось записывать на букву «А». 
В общем, небольшая энциклопедия существ древней Руси, а может и большая, хранилась всегда у таких, как я, поэтому и потрепанная такая. 
Но сейчас я заметил, что в лесу появляются и совершенно не относящиеся к нашей древности существа и духи. Например – сидхе. Я, когда первый раз наткнулся, вообще не знал, что это такое, пришлось методом тыка, моим любимым, выяснять. 
И определять ему место жительства. И, конечно, в отместку, я поселил его рядом с владениями Еремы. Вот было смеху. Мне естественно. 
Они оказались очень близкими по темпераменту и их разборки иногда забавляют весь лес. 
Почему я не поселил его прямо к Ереме на голову? С кикимором жить невозможно, у него территория большая, и он ею правил своими тонкими ручками, как король. Соседей ненавидел люто, и на меня за сидхе обижался долго, но простил, или сделал удачно вид. 
Но суть не в этом, а в том, что существа и духи сползаются сюда, будто им больше жить негде. Я так и не добился ответа, что случилось с их прежним домом. А моя личная энциклопедия растет, как на дрожжах тесто. 
- … а они теперь вместе!? – вывело меня из раздумий писклявое восклицание-вопрос. 
- Кто? – продолжая идти, спросил я.
- Манька и мой сосед! – я даже остановился. 
- Это они когда успели? – О, Святобор, и что мне теперь делать!? Как высказался сидхе «Ми очень любить размножаться». И дурак бы не понял, что найди он женскую особь - весь лес заполнится ему подобными… 
- Так перепили позавчера, вот и проснулись в одном ложе… - захихикал Ерема. 
- Так, с этим разберусь, когда Лешего выведу из дурмана перепоя… 
- Боюсь, уже поздно, они к тебе придут за благословением, через часок-другой,… неужели откажешь бедным влюбленным? - скакал рядом кикимор, ехидно скалясь. 
- В Маньку влюбиться нельзя, она ж старая! 
- Это для тебя, Митька, а для сидхуленьки - в самый раз! – я возвел глаза к небу и взмолился всем богам о том, чтобы старая баба-яга не залетела от сидхе. Это ж не ребенок будет, а бедствие, и походу не одно!
Но сейчас - Леший. 
Мы как раз подошли к его владениям и Ерема тут же помахал мне тонкой кистью. Вот же! 
- Удачи тебе, Митя, а я посплю, пойду, эх, жаль, на меня горилка не действует… - и был таков. 
Я вздохнул, набрался смелости, которой с моей работой просто вагон должен быть, и шагнул в замороченное болото… 

- Митя, да не уж-то ты? – выдало мне безухое пьяное нечто, обнимающееся с огромной бутылкой. – А мы тут еще празднуем! 
Я отплевывался от тины, стряхнул мох с плеча и вперил в него озверевший взгляд.
- Я четыре часа блуждаю по твоим владениям! Я ему тут отвар сварил! Дуб еле уговорил! А он пьет! – меня начало колотить от гнева. Леший, по имени Ростислав, насупился.
- Митя, ты ж спозаранку убег, мы думали, что ты ушел к себе, и продолжаем праздновать спокойно… 
- Рости, посмотри внимательно… - я обвел грязной рукой окружающее нас болото, - … твои гости уже набухались так, что еле уползли! У меня Манька беременная и все из-за тебя! Я тебя просил быть культурным! А ты что? 
Леший икнул и бутылка выпала из его рук.
- Митя, я не понял, Манька от тебя беременная? – я сдержал рвотные рефлексы. 
- Рости, я, что похож на любителя сушеной воблы? 
- Ну, какие твои годы, малыш, еще полюбишь, и придет к тебе оно! – на распев высказал мое далекое будущее Леший. 
- Так, все, Рости, вот, выпей и спать ложись, хватит мутить лес. – Я подошел вплотную к уже дремавшему и дышащему перегаром Лешему, и влил в приоткрытый рот мое варево. Он проглотил, и на его лице расплылась улыбка блаженно-счастливого идиота. 
Я сел на ближайший пенек и перевел дух. Время клонило к четырем часам, мне нужно было возвращаться к домику и перехватить эту влюбленную парочку. А то ведь и, правда, нарожают деток… 
Я попытался отряхнуть с себя грязь, но она как будто впиталась в одежду, черт. Небо просветлело, и запели птицы. Леший уснул, и местность начала оттаивать от его морока. 
Я улыбнулся. 
Подселить нужно к нему кого-то, кто алкоголь не употребляет и не переносит… подумаю. 

Я как раз выходил на прогалину около моего домика, когда на нее вылетело семейство белок, и одна из них на всех парах побежала ко мне. На мордочке был ужас, я подбежал к их скоплению и сел на колени. Они расступились. Она была ранена, да не просто, а как будто у нее были переломаны все кости в лапках… 
Я закусил губу и снял рюкзак с плеча. 
Я не только Хранитель, я еще и лесник, а это обязывает меня помогать им всегда, в любое время суток. 
Я помню, у медведихи болел живот, так я сидел с ней, сутки не спал, кормил с ложечки, можно сказать… Они моя семья, они меня любят. И видеть вот такое, я не в силах. 
Я снял шапку с головы и аккуратно положил белку в нее, понес в домик, здесь на дороге я ничем ей не мог помочь. 
Все остальные следовали за мной. 
Как только я, с компанией взволнованных белочек, ступил на поляну, дорогу мне преградила взбешенная Манька:
- Значит, это от тебя у меня дитё? – я в шоке чуть не выронил шапку с белкой.
- Ты, что, старая, с ума сошла!? С кем шлялась всю ночь, от того и приплод! – на морщинистом носатом лице гнев сменился подозрением, через минуту он полностью перешел в непонимание и молодые глаза уставились на меня с надеждой. 
Черт! И почему всегда я?! 
- Митенька, кто этот подлец? – почти плача. – Кто ж это меня, да так попользовал? 
- Мань, ты, что не помнишь? – я вошел в дом, баба-яга тоже, маленькими шажками, и присела на краешек стула, в морщинистых руках мяла платочек. 
- Перепила я позавчерась. У Лешего же именины были - круглая дата… танцы… да, ты и сам был, знаешь.… А проснулась в траве, рядом с твоей и Еремы с сидхе границей. До Еремы не достучалась, спит, зараза, сидхе нет дома, а ты говоришь, что не ты… вот, я и… - она шмыгнула носом. – Правда, не ты?
- Мань, я даже если б захотел - не смог, ну честно… ты не в моем вкусе. Уж прости. 
- Ну, тогда пойду, Ерему разбужу! – глаза нечисти сверкнули недобрым огнем, но мне разборки такого масштаба не к чему. 
- Мань, погоди, помоги мне… сам не справлюсь, а она в положении… сама понимаешь, спасти нужно. 
Баба-яга тут же стала серьезной и подошла к столу, на котором лежала еле дышащая белка. 
Ее морщинистые длинные пальцы прошлись по теплому еще тельцу:
- Беда, Митенька, беда.… Но помочь можно. Но вот тот, кто это сделал, принесет нам боль большую – всем. 
Мою горницу озарил неяркий свет, и белка приподнялась, я напоил ее из мисочки ключевой водой, и зверек запрыгнул на мое плечо, ткнулся носом в ухо и был таков. 
Мы с Манькой остались вдвоем, и она снова вспомнила о своем положении, всхлипнула. 
- Мань, да хватит, найдем мы отца. 
- Да, мне ж уже так много годков, а детей нет, это ж такое счастье, но незаконнорожденное, кому оно будет надо-то? – но она бы не была тем, кем является, если бы: - Возьмешь на поруки? 
- Ээээ не, за чужие пих-пихи и употребление всяких ненужных организму веществ - я страдать не намерен! 
Она надула морщинистые губы и тряхнула юбкой, с громом исчезла. 
- Так, задача номер раз – помыться, задача номер два – найти капкан на белок, задача номер три – понять, кто так надругался над бабкой. Задача максимум, а я еще даже не завтракал…